Хреновина

Вопреки расхожему мнению, последствия жизненных решений и поступков зачастую не столь очевидны, как кажутся, а те, которые делают вид, что очевидны, часто оказываются совсем не очевидными.

Вот например Валентина Харитоновна Мерзляк работала старшим преподавателем на кафедре физической культуры в Кемеровском институте культуры совсем не по той причине, что от дома до второго корпуса на улице Спортивная, 91 ей было всего две остановки на троллейбусе по прямой. Выпускники-то вспомнят, что эта кафедра была в первом корпусе, который располагался где-то на выселках Кемерово — на улице Ворошилова, и будут правы.
Но наша героиня работала именно во втором корпусе на улице Спортивной, а случилось это так.

Заведующий кафедрой товарищ Гуськов был несколько раз подвергнут со стороны Валентины Харитоновны суровому публичному порицанию за мягкосердечное отношение к прогульщикам и недвусмысленным подозрениям в бартерных сделках на этой почве. Поскольку Валентина Харитоновна приходила на работу раньше всех, а детей не планировала по причине отсутствия мужа и стремлений его завести, то перспектив избавиться от неё законным путём у шефа практически не было.

Товарищ Гуськов понимал, что в данной ситуации третьего не дано: либо он, как-то извернувшись, выживет её с насиженного места, либо она его сожрёт в два счёта, как матёрый аллигатор беспечного пловца в реке Замбези, и не подавится. Шансов на мировую у них не было — попробуйте сами, при случае, договориться с древней рептилией.

Но Николай Павлович был не пальцем деланный и мастерски придумал, как укротить давно назревший бабий бунт. Выхлопотал у ректора небольшой кабинет во втором корпусе КемГИК на улице Спортивной для эффективной работы с прогульщиками. Да что там кабинет — скорее каморку размером два на полтора метра. Идея понятна?

Конечно, на самом деле это был персональный "дальний угол" для Валентины Харитоновны. Туда он её и отправил в бессрочное плавание — бороться за здоровый дух в созревавших не по дням, а по часам телах будущих библиотекарш и кинооператоров. Думаете, что он ей так всё прямо и сказал, как есть?

И не дав ей даже открыть рот, продолжил:
— Я вам организовал там персональный кабинет. Генеральский. Всё чин-чином. Ну давайте, успехов! – крепко пожал ей руку и юркнул в какую-то щель между матами.

По любой погоде и в дождь, и в снег до нового рабочего места Валентина Харитоновна всегда добиралась пешком, благо от дома до места службы ей было ровно две остановки. Сначала по Ленина, потом сворачивала на удлицу 9 января и вот она — наша Спортивная, где напротив здания близнеца — Культпросвет училища и располагалась её альма матер – корпус №2 института Культуры.

И дело было даже не в том, что туда-сюда на троллейбусе это десять копеек в день, два рубля в месяц, двадцать четыре в год, а за десять лет – поездка в Сочи в один конец. Нет, Валентина Харитоновна была не мелочной натурой.
Просто она любила пройтись по любимому Кемерово, внимательно вглядываясь – где что покосилась, где покрасили да неаккуратно, вчера вот урна для мусора была — а сегодня нет. Непорядок. О каждом таком случае разгильдяйства она обязательно сообщала куда нужно. Вот такой она была неравнодушный человек.

По утрам, сразу после пробуждения, она в любую погоду обливалась перед подъездом холодной водой из ведра. Выбежит на улицу, скинет тапочки, выкатится босиком на газон и окатит себя с ног до головы. Крякнет уткой, хрюкнет свиньей и — в подъезд. На ночь она надевала на ногу браслет из чистой меди и привязывала его толстой медной проволокой к зачищенному до металла участку батареи — заземлялась, чтобы все негативные энергии уходили в землю. И всё это не просто для баловства, а ради того, чтобы выложиться на работе на все 100%.

Студенты, которые добросовестно посещали занятия физкультурой по расписанию в первом корпусе, не находились под её контролем. Да, бывали и такие нетипичные случаи. А вот прогульщики — это, безусловно, прямая дорога к ней.

Все, кто когда-либо был причастен к гордому племени студентов подтвердят, что не было в те славные времена большего унижения, чем физкультура.
Ну как так? Вы уже взрослые серьёзные люди — будущие светила науки и созидательного труда. У вас, возможно, уже и социально приветствуемые отношения с другим полом намечаются или даже присутствуют в активной форме, а тут от вас, как в школе, требуют посещать занятия с прыганием через козла. А у вас уже грудь четвёрочка и все мысли совсем о другом козле. Обидно, да?

Будущие библиотекарши и фотографы сначала не поняли «что за зверь» Валентина Харитоновна и привычным ходом с проверенными поколениями студентов жалобными историями пытались найти лёгких путей в стремлении получить индульгенцию. Хорошо, что коробочку конфет не попробовали "сунуть", а то уделала бы она их на месте, как Чубайс все наши сбережения. Хотя где бы они достали эти конфеты в 1990-м?

Когда всё о ней стало понятно, ей дали точное прозвище — «Хреновина».
Есть в Сибири такая закуска из перекрученного хрена, помидоров и различных острых добавок — чеснока, черного и красного перца. На самом деле, они действительно были схожи. Валентина Харитоновна была такой же резкой и «с огоньком», как и её «однофамилица».

— Валентина Харитоновна, поставьте зачёт. Я болела, вот и пропускала.
— А справка есть?
— Я без справки отлежалась.
— Так, зайка моя, лыжи взяла, и трусь-трусь за мной!

Не было такой легенды, которая могла бы разжалобить это стальное сердце. И не было такой слезы, которая бы тронула его и дала ему хоть чуть-чуть проржаветь. Оно было сделано из первоклассной советской нержавейки и на совесть проклёпано ежедневными обливаниями холодной водой в любую погоду.

Декан разводил руками и говорил:
— А мы-то что? Идите договаривайтесь, но без этого зачёта мы вам семестр не закроем, — а там стипендия, талоны на водку и сигареты, право на место под солнцем в общаге. Ну, вы понимаете. Казалось бы, какая-то условность, мелочь, а сколько от неё неприятностей.
Злые языки поговаривали, что декан и сам опасается Хреновины: 'Кто его знает, что у этой гром-бабы на уме? Придёшь завтра на работу, а она устроит здесь в деканате сдачу норм ГТО. Нет, лучше держаться от неё подальше.

Необходимо заметить, что в корпусе № 2 собственно спортивного зала и не было. Зато позади него был палисадник шириной метров семь, вытянутый вдоль корпуса, где предприимчивые граждане, восприняв буквально лозунг "Внеси свой вклад в ускорение страны!", как кроты нарыли себе погреба, которые тянули вверх свои загребущие руки-трубы, сохраняя припасы.

Вот на этом-то апокалипсическом клочке земли, огибая восьмерками надёжные люки и перископы труб, студентам-прогульщикам и приходилось наматывать километры. Валентина Харитоновна не знала пощады: «Если начали занятие в 14:00, то закончим ровно в 14:45. Разговорчики отставить! Левой палкой бери выше!»

Ну а если снега по причине погодных коллизий не было, то она выстраивала жаждущих получить зачёт прямо перед входом во второй корпус и ну давай командовать им как махать руками-ногами: «Носок тянуть, соски прибрать. Просыпаемся! Ноги на ширину губ. Начинаем глубокие приседания. Раз, на счёт 2 присели, три, четыре, на счёт 5 … держим-держим». И попробуй возрази.

А из окна второго этажа, стоящего напротив Культпросвет училища, минут через пятнадцать после начала экзекуций высовывалась убелённая сединами голова преподавателя и умоляюще обращалась к главнокомандующей с жалобной петицией:
– Милейшая Валентина Харитоновна, у нас смотр оркестров народных инструментов на носу. Вы сбиваете с ритма весь коллектив. Мон шер, не могли бы вы командовать потише?

– Не учи учёного, есть огурца солёного! Выводи своих птенцов под наши знамёна! Под ваши балалайки у нас ещё веселей пойдёт!

Седая голова с тихим стоном закрывала окно, а Валентина Харитоновна, чеканя шаг перед строем прогульщиков, продолжала:
– Ласковые мои, запомните: Вам ещё рожать и рожать, а вы десять раз присесть не можете, чтобы не обосраться. Невесты... А по нормативу нужно – сто. Сто раз присесть и ни разу не вспотеть! Но вам повезло – у вас есть я. И я сделаю из вас нормальных людей, несмотря на ваше стойкое этому противление. Обещаю! Кто сомневается – тот не сдаст!

Наступил 1990-ый. Пришёл по часам без опоздания и окончательно унёс из магазинов куда-то в укромное место все съедобные, выпиваемые, надеваемые и снимаемые очень нужные человеку товары. Оставил в них только берёзовый сок и яблочный кисель в пачках. И то, и другое, видимо, было той сакральной частью «традиционных советских ценностей», одолеть которые было не под силу даже ему.

При этом дефицитные товары, странным образом, стали по чуть-чуть, но всё-таки доходить до трудящихся через месткомы. Ну, например, поскребут по сусекам вышестоящие товарищи и пришлют на коллектив в 200 сотрудников один пуховик 52 размера. Соберётся собрание, накатают бумажки с фамилиями, засунут их в чью-нибудь шапку и кто вытянул – тот и счастливчик. И не важно, что у него 48-ой и денег нет. Удача - она дама капризная. Ну и что? На вырост. Носи на здоровье и поправляйся до 52-го.

Так вот, в феврале 90-го где-то там на секретных базах, где всё есть, но не для всех, порылись-порылись и прислали труженикам образования в институт Культуры норковую шапку. Не каракулевый пирожок, как у членов Политбюро ЦК КПСС, а настоящую норковую ушанку. Ну не совсем, конечно, ушанку, а формовку! Это когда уши как-бы для виду есть, а по факту их нет – шапка-котелок. Как у английских джентельменов, но только волосатая.

Валентина Харитоновна никогда даже и не мечтала о такой шапке. Зачем она ей? Она ходила в вязанной со снежинками по кругу, полосатым козырьком и помпоном на макушке – как все окрестные пацаны. Удобно и по-спортивному. Но вот, по насмешке фортуны вытянули записочку с её фамилией, и она вдруг не захотела отдавать свою удачу кому-то другому.

Так в её жизни появилась «красавица».
После собрания она осторожно взяли её в руки, пригладила мягкий шелковистый ворс и дала ей такое имя. Это сейчас редко кого встретишь в таком чуде, потому что мода на него прошла, а в 90-м носители норковых шапок попадались нечасто по другой причине. Их носили только сильно уверенные в себе люди.
Идёт такой "удачник" в кожаном пуховике и норковой шапке, на шею намотан мохеровый индийский шарф, на ногах – бежевые саламандры, курит Camel сотку. Встретишь такого и сразу видно – жизнь у человека складывается заебись.


И ведь полюбила она её как родную! Кто бы мог подумать, что этому стальному сердцу тоже не чужды "обои в цветочек". Когда приходила на работу или домой - всегда натягивала её на перевёрнутую вверх дном трёх литровую банку, чтобы она не теряла форму, на лето старательно упаковывала – в июле «выгуливала»: «Шапка должна дышать!»

28 декабря 1990 года Валентина Харитоновна закончила работу ровно в 17.40 и вышла из родного корпуса на улицу Спортивную. Было уже темно – наступили самые короткие дни в году. Под ногами музыкально поскрипывал снежок. Настроение было хорошее – предновогоднее. И вдруг…!

Какой-то непонятно откуда вынырнувший шкет подпрыгнул, сорвал с Валентины Харитоновны «красавицу» и бросился наутёк.

Это «ихняя» женщина стала бы кричать «Help!» или звать полицию, а наша не из того теста замешана. Валентина Харитоновна сразу на автомате отвесила ему чёткий удар левой по куполу, но чуть смазала от неожиданности, поэтому грабитель слегка покачнулся на ветру и таки дал дёру. Валентина Харитоновна за ним. Погоня!

Бегут они ровно, командно. Разбойник повернул на 9 января и взял курс на проспект Ленина. Дистанция между ними складывается аккурат метра в три. Вроде и чуток, а ни рукой, ни ногой не достать. Валентина Харитоновна поднажмёт, и жулик, слыша её топот сзади, тоже ускорится. Так они слаженно и бегут. Со стороны может показаться, что физкультурники.

Валентина Харитоновна думает: «Щас догоню, и как припечатаю! Что с трупом-то делать буду?» И даёт газу. А уже добежали до Ленина. И тут такая напасть – обледенение на тротуаре. Песка в этом году тоже не стало. Жулик, видать, не впервой здесь забег устраивал и ледянку проскочил, а она поскользнулась немного и потеряла на том столь важные в погоне доли секунды. Он на остановку – прыг в троллейбус и начал прямо ввинчиваться в гущу пассажиров. Харитоновна баланс восстановила, прицел на цель навела и за ним. А водитель троллейбуса, который подумал, что наглая баба хочет в салон залезть против всякого помания, что уже биток, начал закрывать двери. Но руку-то она успела выкинуть вперёд и сорвала с наглой морды свою шапку. Двери закрылись, троллейбус уехал, а она осталась стоять на остановке с "красавицей" в руках. Счастливая! Вся прямо светится. Постояла немного, пришла в себя, шапку на голову надела и пошла к Юбилейному – домой.

Валентина Харитоновна зашла в квартиру, присела, не раздеваясь, у входа на табуретку. Перевела дух.
– Да, ну и вечерок выдался. Думала всё – уйдёт гад, – она осторожно сняла с головы свою «красавицу».
Повертела её в руках, понюхала. Шапка была явно не её – засаленная подкладка, пахнет табаком, внутри какие-то чужие волосы. Да – цвет, размер и зверь из которого была сделана шапка совпадали с её родной, но в остальном – это была совершенно чужая вещь.

– Как же так … Когда же он успел подменить шапку? Ничего не понимаю, – она снова пролистала в голове всю недавнюю цепочку событий. Грабитель напал на неё сзади и стащил шапку с головы, она ему левой, он бежать, она за ним, добежали до остановки, он втиснулся в переполненный троллейбус и перед закрытием его дверей она успела протянуть руку и сорвать с него свою шапку. По всему выходило правильно, но та шапка, которую она сейчас вертела в руках была точно не её. В этом не было никаких сомнений. Она брезгливо надела её на голову, встала с табуретки и подошла к висячему на стене зеркалу. Зеркало молчаливо подтвердило случившийся казус.

И тут Валентина Харитоновна заметила тесёмку коричневого ботиночного цвета поперёк своей шеи, потянулась рукой за спину и достала оттуда целую и невредимую «красавицу».
– Вот ведь какая история …

В Кемерово было принято арканить детям ценные зимние вещи – варежки и шапки. Варежки соединяли между собой на резинку для трусов, продевали её в рукава шубы или пальто и вот – теперь ребенок их никогда не потеряет. Надел – резинка чуток растянулась, снял – сжалась и варежки болтаются аккурат возле обшлагов. А так ведь – новых не напасёшься. Да и где их было взять-то, новые? Тоже же самое и с шапкой. Чтобы не потерялась – к ней пришивали петлю из длинных шнурков или тесёмки. Когда жарко или, например, зашли в магазин шапка болталась сзади и всегда была при хозяине.

И вот, по старой памяти, Валентина Харитоновна пришила к своей шапке такую аккуратную коричневую тесёмку. Так, на всякий случай.А вот оно как вышло. Получила нежданный подарок на Новый год.

Через три дня куранты на Спасской башне не спеша пробьют начало нового 1991-го. Года, когда Союз нерушимый окажется не таким уж и долгоиграющим, как всем нам казалось, и тихо сыграет в учебник истории. То, что казалось невероятным, станет очевидным.

декабрь 2024