Полетели в Кемерово
по любви!

Невесомость - это когда ты с утра встал, но с какой ноги - ещё не решил

ГЛАВА 1

Пётр Николаевич Вершинин, парикмахер-универсал с двадцатилетним стажем, любил думать о себе как о художнике. Его инструментами были не кисти и краски, а ножницы, расчёски и фены, но результат, по его мнению, был не менее значимым для искусства. «Прическа — это скульптура, которую люди носят на голове, и все её могут видеть. А в музей с фигурой Родена сколько людей в год заходит? То-то же!» — любил рассуждать он за чашкой кофе в перерывах между клиентами.

Да, кофе в те годы был дефицитом, но не для него. Среди его клиенток было много «уважаемых» людей, которые с удовольствием снабжали его всем необходимым для жизни бонвивана.

Коллеги ценили его за мастерство и дружелюбие, клиенты — за надёжность и отсутствие желания говорить о личной жизни. Пётр Николаевич был немногословен, но если уж что-то рассказывал, то это было дельно и по существу.

В личной жизни он был, как сам говорил, «свободен от рабства семейных обязательств». Один раз он едва не женился, но, как говорится, "бог миловал". Невеста в последний момент выбрала мастера по ремонту телевизоров, что Пётр Николаевич воспринял как знак судьбы: «Выбрала техника, а не художника — значит, не понимает тонкостей эстетики. Нам было бы сложно».

После этого случая он полностью посвятил себя профессии. Он собирал журналы о парикмахерском искусстве, ездил на семинары в Новосибирск и Москву, а в своей небольшой квартире на Весенней устроил настоящую лабораторию по окрашиванию волос с таблицами и схемами. Соседи часто жаловались на химические запахи, но Пётр Николаевич отвечал: «Дышите глубже — это не запах, это аромат творчества. Менделеев, между прочим, тоже в домашних условиях свою таблицу придумал, и ничего — вся страна пользуется». Да и странно в Кемерово жаловаться на запах химии. Не забыли, что живёте в прославленном городе химиков, а не селекционеров фиалок?

Утро начиналось у него всегда одинаково: подъём в 6:30, зарядка, душ, завтрак с овсянкой и чаем, чтение свежей газеты. Потом он неспешно шёл в «Салон красоты», планируя дневную работу. «Шевелюра — как живое существо, требует особого подхода. Каждая голова уникальна и неповторима», — говорил он своим ученикам, которые переняли у мастера любовь к философским размышлениям о профессии.

В один из таких обычных дней дверь салона открылась, и в неё вошла Она. Пётр Николаевич как раз закончил стрижку пожилого инженера и вытирал кресло, когда увидел её отражение в зеркале. Женщина была лет тридцати пяти, с каштановыми волосами до плеч и необычного цвета глазами — то ли серыми, то ли голубыми, как небо перед дождём. Однако не это поразило мастера, а какое-то особое сияние, которое, казалось, исходило от её кожи. Так сказал бы поэт. Но мы-то знаем, что всё это — химия. Короче, вездесущие феромоны. И их целью стал наш Пётр Николаевич.

– Здравствуйте, вы записаны? – спросила администратор Лидочка.

– Нет, просто проходила мимо. Мне бы подстричься немного, если можно, – ответила женщина, и её голос оказался мелодичным, с лёгкой хрипотцой, как у джазовой певицы.

– Пётр Николаевич как раз освободился, проходите к нему.

Женщина села в кресло, а Пётр Николаевич, глядя на неё через зеркало, спросил:

– Здравствуйте, я вас внимательно слушаю.

– Я хотела бы немного освежить стрижку, но ничего радикального.

Когда он накинул на её плечи пеньюар и случайно коснулся её шеи, что-то странное произошло – ноги Петра Николаевича на мгновение оторвались от пола. Он списал это на усталость и головокружение – накануне засиделся допоздна, изучая новые техники колорирования.

Но чем дольше он работал с её волосами, тем отчётливее ощущал, что становится легче. В какой-то момент, когда она рассказывала о том, что недавно переехала в Кемерово из Калининграда, он поймал себя на том, что стоит на цыпочках. Точнее, ему казалось, что он стоит на цыпочках, но, опустив взгляд, обнаружил, что между его ботинками и полом добрых два сантиметра.

«Однако! Недосып – серьёзная штука», – подумал он, мысленно пообещав себе сегодня лечь пораньше.

– У вас чудесные волосы, – сказал он, стараясь говорить профессионально. – Плотные, упругие, с естественным блеском. Я бы рекомендовал только немного подкорректировать форму, чтобы подчеркнуть ваши скулы.

– Доверяюсь вам полностью, – улыбнулась клиентка.

И в тот момент, когда на её лице появилась улыбка, Пётр Николаевич почувствовал, что взлетел ещё на пару сантиметров. Он судорожно схватился за спинку кресла и сделал вид, что наклоняется, чтобы лучше рассмотреть структуру волос.

К счастью, в салоне было не так многолюдно, и никто, кажется, не заметил его странного состояния. Закончив стрижку, он с облегчением обнаружил, что снова твёрдо стоит на ногах.

– Просто великолепно! – воскликнула она, разглядывая результат. – Давно у меня не было такой удачной стрижки. Вы настоящий волшебник! Меня зовут Марина.

– Очень приятно. Спасибо, рад, что вам понравилось, – смущённо ответил Пётр Николаевич, стараясь не смотреть на неё слишком пристально.

– Я обязательно приду к вам через месяц, – сказала она, расплатившись и послав ему ещё одну улыбку, когда выходила из салона.

Как только дверь за ней закрылась, ноги Петра Николаевича прочно встали на землю, будто к ним привязали гири. Весь оставшийся день он чувствовал необъяснимую тяжесть во всём теле и даже попросил у Лидочки таблетку от головной боли.


ГЛАВА 2

Вечером, лёжа в ванне, Пётр Николаевич пытался вспомнить, было ли у него что-то подобное раньше. «Может, это какая-то болезнь? Нарушение вестибулярного аппарата? Или последствия того падения с велосипеда в прошлом году?» Но внутренний голос настойчиво шептал, что дело совсем в другом.

Прошёл месяц. Пётр Николаевич почти забыл о странном происшествии, хотя иногда ловил себя на том, что проверяет записи в журнале администратора, ища имя Марины. И вот, в одну из суббот, она снова появилась в дверях салона. На этот раз на ней было лёгкое платье цвета морской волны, которое подчёркивало её стройную фигуру.

– Здравствуйте! Я к Петру Николаевичу, – сказала она Лидочке.

Пётр Николаевич как раз заканчивал сложное окрашивание и, услышав её голос, замер с кистью в руке. В ту же секунду он почувствовал знакомое ощущение – тело стало невесомым, а пятки медленно оторвались от пола. И что-то странное начало копошиться где-то внизу живота.

– У меня клиентка, я буду через пятнадцать минут, – крикнул он, стараясь сохранять спокойствие и одновременно крепко держась за кресло, чтобы не взлететь к потолку.

Марина кивнула и села в зоне ожидания, взяв журнал. Пётр Николаевич бросил на неё быстрый взгляд и тут же взлетел ещё на несколько сантиметров. Пришлось срочно отвернуться и сконцентрироваться на работе.

Когда он наконец освободился и пригласил Марину в своё кресло, то был уже готов к тому, что снова потеряет опору под ногами. Он разработал целую систему: стратегически расположил инструменты так, чтобы всегда было за что ухватиться, и расставил ноги пошире для устойчивости.

– Как прошёл ваш месяц? – спросил он, стараясь звучать непринуждённо.

– Насыщенно. Я работаю в краеведческом музее, недавно открыли новую выставку про Алексея Леонова, – ответила она.

– Про космос? – Пётр Николаевич хмыкнул, вспомнив свою невесомость. – Интересное совпадение.

– Да, выставка о его выходе в открытый космос и развитии космической промышленности в Кузбассе. Знаете, сколько деталей для космических кораблей делали на заводах Кемерово? Потрясающе!

Она увлечённо рассказывала о выставке, а Пётр Николаевич всё выше поднимался над полом. Его брюки стали подозрительно топорщиться. К счастью, за его спиной была стена, а спереди – кресло, и он мог опираться на них, делая вид, что просто стоит, прислонившись.

– А вы сами интересуетесь космосом? – спросила она, глядя на него через зеркало.

– Сейчас больше, чем когда-либо, – честно ответил он.

К концу стрижки Пётр Николаевич парил на высоте десяти сантиметров от пола, крепко держась за кресло и делая вид, что всё в порядке. Когда Марина Андреевна ушла, пообещав вернуться через месяц, он буквально рухнул на пол, словно кто-то выключил антигравитацию.

– Ты что, Петя, опять спину потянул? – спросила озабоченно коллега Валентина Степановна, увидев, как он сидит на полу.

– Да, что-то прихватило, – соврал он. – Сейчас пройдёт.

На следующие выходные Пётр Николаевич пошёл в библиотеку и начал лихорадочно искать информацию о внезапной невесомости. Медицинские журналы предлагали варианты от психических расстройств до опухоли мозга, но ни один из них не упоминал симптом «левитация в присутствии красивой женщины».

ГЛАВА 3

За следующий месяц Пётр Николаевич совершил настоящий переворот в своей жизни. Он начал ходить в бассейн, чтобы привыкнуть к ощущению невесомости в воде. Прочитал несколько книг по физике и теории гравитации. Даже съездил в планетарий в Новосибирск, где два часа смотрел на звёзды, пытаясь понять, какая космическая сила действует на него.

Кроме того, он разработал целую систему якорей – специальных ремней, которые крепились к его поясу и цеплялись за металлические скобы, незаметно вмонтированные под рабочим креслом. «Космонавты тоже так делают», – успокаивал он себя, проверяя надёжность конструкции.

Когда Марина в третий раз появилась в салоне, Пётр Николаевич был во всеоружии. Система сработала – несмотря на то, что он парил над полом, ремни надёжно удерживали его на месте, и никто ничего не заметил.

– А вы знаете, я недавно видела интересный сон, – сказала Марина Андреевна во время стрижки. – Будто я летаю по городу, как птица, и смотрю на всё сверху. Странное ощущение свободы...

От этих слов Пётр Николаевич так резко взмыл вверх, что ремни натянулись и слегка скрипнули.

– Что это за звук? – насторожилась она.

– Новое кресло, ещё не разработалось, – быстро нашёлся он.

После её ухода Пётр Николаевич решил, что больше не может держать свою тайну в себе. Он пригласил на чай своего старого друга Георгия Палыча, физика на пенсии, который когда-то преподавал в КузГТУ.

– Палыч, ты не поверишь, но я летаю, – заявил он, наливая чай.

– В каком смысле – летаешь? На параплане, что ли? – уточнил Палыч, подозрительно глядя на чашку.

– Нет, в прямом. Отрываюсь от земли. Левитирую. Теряю сцепление с гравитацией, – Пётр Николаевич говорил сбивчиво, понимая, как нелепо это звучит.

– Петя, ты уверен, что тебе не нужно к доктору? – Палыч отставил чашку и серьёзно посмотрел на друга.

– Послушай, я не сошёл с ума. Это происходит только в присутствии одной женщины. Когда она рядом, я начинаю... подниматься в воздух.

Георгий Палыч долго молчал, а потом неожиданно расхохотался:

– Ну, Петя, ты даёшь! «Любовь придаёт нам крылья» – это же метафора, а не руководство к действию!

– Я знаю! Но что мне делать?

– Жениться. А ты пробовал просто пригласить её на свидание? – предложил Палыч.

Этот простой совет почему-то не приходил Петру Николаевичу в голову. За все три встречи он был так занят тем, что пытался скрыть свою невесомость, что забыл о самом главном.

ГЛАВА 4

В следующий визит Марины он решился. Пока она сидела в его кресле, а он парил над полом, удерживаемый только своей хитроумной системой ремней, Пётр Николаевич набрался смелости:

– Марина, могу я пригласить вас на чашку кофе? Не здесь, а... в другом месте. Когда закончу работу.

Она улыбнулась, и он почувствовал, как ремни и всё остальное натянулись ещё сильнее.

– С удовольствием, Пётр Николаевич.

– Зовите меня просто Пётр...

– Вы не просто Пётр, а мой – Пётр Первый. У меня никогда, до встречи с вами, не было знакомых с таким именем.

Они встретились вечером в небольшой кооперативной кофейне недалеко от салона, которые стали появляться в Кемерово на волне перестройки и борьбы за трудовые сбережения граждан. Пётр Николаевич пришёл заранее и выбрал столик в углу, который стоял среди больших растений в кадках. «Если начнёт подниматься, никто не заметит», – подумал он.

Марина пришла точно вовремя, в том же платье цвета морской волны, и Пётр Николаевич сразу почувствовал знакомое ощущение – его тело утратило вес. Он крепко схватился за край стола.

– У вас очень сильные руки, – заметила Марина, глядя на его побелевшие от напряжения пальцы.

– Профессиональное, – попытался улыбнуться он. – Весь день держишь ножницы и расчёски.

Они заказали кофе и пирожные. Разговор шёл легко – Марина рассказывала о музее, о своих планах по созданию новой выставки, о том, как ей нравится Кемерово после Калининграда. Пётр Николаевич, в свою очередь, рассказал о своём увлечении историей причёсок.

Через час Пётр Николаевич настолько увлёкся разговором, что забыл о своей проблеме. И только когда Марина сказала, что ей пора домой, он вдруг понял, что всё это время спокойно сидел на стуле, не отрываясь от земли.

– Что-то случилось? – спросила она, заметив его удивление.

– Нет-нет, просто... вспомнил, что забыл выключить утюг. Но это не страшно, у меня автоматическое отключение, японский – соврал он.

Они стали встречаться. Сначала раз в неделю, потом два, потом почти каждый день. И чем больше времени они проводили вместе, тем реже Пётр Николаевич терял контакт с землёй. Левитация теперь случалась только в моменты особого волнения – когда они впервые держались за руки, во время первого поцелуя, когда он впервые сказал ей «я люблю тебя».

Через полгода отношений Пётр Николаевич решился рассказать Марине свою тайну. Они сидели на скамейке в парке, и он крепко держал её за руку.

– Марина, ты не поверишь, но когда я впервые увидел тебя, я начал летать.

– В каком смысле? – она улыбнулась.

– В прямом. Мои ноги отрывались от земли. Я левитировал. Только рядом с тобой.

Марина посмотрела на него долгим взглядом:

– Знаешь, моя бабушка говорила, что настоящая любовь отрывает человека от земли. Я всегда думала, что это метафора.

– Я тоже так думал! – воскликнул Пётр Николаевич и в ту же секунду почувствовал, как снова начинает подниматься над скамейкой.

– Петя, ты... – Марина широко раскрыла глаза, глядя на просвет между ним и скамейкой.

– Видишь? Я не сумасшедший!

Вместо ответа Марина крепко обняла его, и тут произошло нечто удивительное – они оба начали медленно подниматься над скамейкой.

– Ты тоже?! – ахнул Пётр Николаевич.

– Кажется, да, – прошептала она, не отпуская его. – Что будем делать?

– То же, что делают все влюблённые, – ответил он. – Парить вместе.

Они поднимались всё выше, но странным образом никто из прохожих не обращал на них внимания, словно это было самым обычным делом – видеть мужчину и женщину, летящих над Комсомольским парком.

С тех пор в Кемерово стали замечать странную пару, которая иногда поднималась над городом в ясные вечера. Особенно часто их видели возле "Салона красоты" и музея. Местные жители привыкли и просто говорили: «А, это наши влюблённые парикмахер и музейщица гуляют». А потом добавляли с улыбкой: «Говорят, от любви летают, но только не все умеют это видеть».

Так оно и было. Не все умели видеть, но все знали – любовь действительно способна поднять человека над землёй.

Пётр Николаевич и Марина просто делали это буквально.

29 марта 2025. В соавторстве с Асей Курсовой