кошкин дом Глава 4

В Кошкином Доме наступил вечер.
Тот самый — когда в каждом углу тепло, как будто там кто-то спит.

Шнурок сидел на своей новой подушке и боялся пошевелиться. Вдруг всё это только снится?

В комнату зашла Жужа.
— Миска. Твоя, — коротко сказала она и аккуратно поставила её у стены. — У нас всё по-честному: у каждого — своя миска. Без миски — кот не кот.

Шнурок осторожно подошёл к подарку.
Миска была тяжёлая, керамическая, чуть-чуть тёплая, будто её только что грели под пледом. По краю — оранжевые полоски, как солнечные лучи.
А сбоку — маленький рисунок: корова с большими глазами, которая почему-то улыбалась.
— Это… кто? — удивился Шнурок, чуть коснувшись рисунка лапкой.
— Корова, — кивнула Жужа. Она даёт молоко, которое ты так любишь. — В Кошкином Доме все миски с характером. У Хвастуна, например, рыбка. У Пышки — облачко. У меня — синичка.
— А у меня — корова?
— Значит, будет молоко, — пожала плечами Жужа. — Или дружба. У коров — отличная память.

— У нас всегда наливают тёплое, — добавила Жужа уже тише. — Главное — не облизывай свою миску ночью слишком громко. Некоторые у нас очень чутко спят.

— Спасибо, — прошептал Шнурок.

Он присел рядом, будто боялся спугнуть удачу. Потом ткнулся в миску носом и шепнул:
— Здравствуй.

Жужа кивнула и ушла.

Через пару минут вприпрыжку появился Сосиска.
— Вот, держи! — он засунул под подушку Шнурку засушенный цветочек.
— Что это?..
— Оберег. Проверено. Один раз в меня веником кинули — выжил только благодаря ему.

Потом пришла Иголка. Она положила рядом с лапой Шнурка верёвочку.
— Мне с ней спокойнее. Теперь пусть и тебе будет, — и так же тихо исчезла.

Когда солнце закатилось, появился Хвастун. Он с важным видом развернул перед Шнурком обрывок мятой карты.
— Тут все мышиные маршруты района. Ну, почти все. Местами домыслено. Пользуйся.
— Спасибо!
— Ну что, как тебе имя? — вдруг спросил он.
— Шнурок! — ответил котёнок.
—Слышали? — гордо вскинул усы Хвастун. — Это я предложил. Идеально же?

— Ты вспомнил своё имя? — удивился Вжик, пролетая мимо.
— Нет. Это Хвастун мне его нашёл.
— Ну конечно, гений у нас один на всех, — буркнул Карман, бросая в его сторону монетку. — Держи гонорар. Положи на свой счёт.

И наконец пришёл Пельмешек. Он сел рядом со Шнурком.
— Ну что, малыш. Давай знакомиться.

— Меня зовут Шнурок. Это Хвастун придумал. А если найдётся моё прежнее имя — тогда у меня будет двойное, например… Маркиз Шнурок.

— Ух ты! Шнурок. А у Хвастуна оказывается есть талант придумывать кото-имена. Запомним, — Пельмешек дотронулся лапой до его маленьких усов и улыбнулся.

— Ну, Шнурок, рассказывай, — протянул Хвастун, вытянувшись на подушке. — Как нам такое счастье привалило — с тобой познакомиться? Откуда ты взялся?

— Я… из театра, — тихо ответил Шнурок, глядя в миску.

— Откуда, откуда?! — одновременно переспросили трое.

— Из театра, — повторил Шнурок, чуть громче. — Вчера, после спектакля, я вышел на улицу — полюбоваться на звёзды. Шёл, не глядя себе под лапы, и вдруг налетел ветер, потом начался дождь. Я испугался… Пытался найти дорогу обратно, но всё перепуталось. Я заблудился.

— И что же ты там делал в этом театре? — с интересом спросила Пышка.

— Играл, — с достоинством сказал Шнурок. — На сцене.

— Ты был актёром? — прищурился Карман. — И кем же ты был? Бегающим за клубком? Или пугалом для мышей?

— Нет, — покачал головой Шнурок. — У меня была очень важная роль. Я играл… левого рыжего тапка.

— Левого тапка?! — прыснул Сосиска.

— Не смейся! Это была выдающаяся роль, — обиделся Шнурок. — Я не просто играл — я жил этой ролью. Сколько себя помню, я жил под сценой. Иногда мне даже позволяли лежать на пианино во время репетиций. Считалось, что я приношу вдохновение.

— И как же тебя в тапки-то угораздило? — поинтересовалась Жужа, прижимая усы.

— Это было накануне премьеры спектакля «Призрак прихожей». Главную роль в нём должен был играть старый сценический тапок. Легенда. Но, как это бывает с великими, он… развалился пополам. Драма буквально лопнула по шву! Режиссёр метался по сцене, хвост дыбом, глаза безумные. И тут он увидел меня.

Шнурок встал, вскинул хвост и, изображая режиссёра, сделал глубокий голос:
— "А что… ты — пушистый. Ты — мягкий. Ты создан, чтобы быть тапком!"

— Ну и как публика? — не выдержал Хвастун.

— Зал рыдал от восторга! — воодушевлённо воскликнул Шнурок. — А когда на сцену выполз второй тапок — настоящий, но бездушный — все поняли: вот он — вечный актёр второго плана. Жалкая тень моего успеха!

— Как назывался этот театр-то? — спросила Жужа.

— По-моему… «Мурлычок». Или… «Мягкие Лапки». Не помню точно. Но вход был с улицы, мимо мусорки и вазона с цветами…

— Сосиска, — обратилась к нему Жужа, — ты же знаешь все кото-заведения в округе. Слыхал про такой?

— Может, и слыхал, — неопределённо пожал плечами Сосиска. — Но ты же знаешь, какая у меня короткая кото-память… Всё смешалось — миски, занавески, тапки…

Тут Жужа встала, потянулась и сказала:
— Ну и ладно. Если не найдём этот твой театр — откроем свой. Назовём его, например, КотоБратия. Нас же теперь девять. Как в настоящей труппе.

— Только не говорите, что я буду играть правый тапок, — фыркнул Хвастун.

— Нет, ты у нас будешь режиссёр, — засмеялась Пышка. — С характером.

— Я, может, не очень великий артист… — смущённо пробормотал Шнурок. — Это была моя первая роль. И сыграл я её один-единственный раз…

— Первая, но не последняя, — твёрдо сказал Пельмешек. — Главное — ты умеешь быть в нужное время в нужном месте. А сцена — она всегда найдётся. Даже если это просто подоконник с занавеской.

— Значит, договорились? — спросила Жужа. — Открываем наш кото-театр?

— Договорились! — хором ответили все.

— Только я заранее прошу: никаких трагедий! — пискнул Сосиска. — Лучше музыкальные мур-шоу.

— И без тапок, пожалуйста, — буркнул Карман. — У меня на них аллергия.

— Тогда всё решено, — подытожил Пельмешек. — зимой КотоБратия даст свой первый спектакль. А главная кото-роль достанется самому таланливому! А пока – лето, можно и немного полениться, — с этими словами он свернулся на своей подушке и моментально уснул.